Василий Теркинд
К синагоге на пригорке,
Вжавши в ухо пелефон,
Поднимался Вася Теркинд.
Это был, конечно, он!
Не спеша поведать надо,
Почему он здесь сейчас.
Пушки к бою едут задом -
Так и наш пойдет рассказ.
* * * * * * * * * * * * * *
Шла абсорбция успешно -
Теща швабрила мисрад.
Сын Серега с братом Кешей
Продавали виноград.
Брат Иван давно со стройки
Тащит краску и цемент.
Надьку после курсов кройки
Взял массажный кабинет.
Вот, знакомый чуя запах,
Теркинд замедляет ход.
Питу, хумус и фалафель
В лавке на углу берет.
И кладет неспешно в питу
Чипсы, а поверх - лучок,
А потом для аппетиту
Перца острого стручок.
Тут же возле стойки влажной,
Подмигнувши продавцу,
Питу съел степенно, важно,
Как и следует бойцу.
Вытер рот ладонью потной
А потом вздохнул: "Эх, ма!
Лучше бы свининки постной,
А не этого дерьма!
Да еще б стакан сивушки,
К ней - соленого грибка,
И со здешнею подружкой
Да сплясать бы гопака!
Да пройтись
с гармошкой, с песней.
А когда начнет темнеть,
С этой бы подружкой местной
В кибуце на стог залезть!.."
И пошел. Мелькали лица.
Звали в путь его дела:
То на Рождество - бар-мицва,
То на святки - брит-мила.
То кому сменить покрышки,
То ворота подлатать,
То Твардовского детишки
В школе просят почитать.
Так он шел, к ходьбе привычный,
На поля бросая взгляд.
Фронтовик, боец отличный,
А теперь - репатриант.
Сел в лесу на пень бугристый
И портянки разложил.
Сигареты Time и Winston
В самокрутку покрошил.
Выпил кружку самогона.
Чтоб в пути прибавить сил.
Редькой с долькою лимона,
Крякнув, быстро закусил.
Так себе сказал: "Ну что же,
По всему видать, ей-ей!
Что и я - хоть не по роже,
Так по местности еврей!
Где вы нынче, Валька, Сенька?
Где ты, сторож дед Егор?
Где родная деревенька?
Не видал вас с давних пор!
Кто теперь комбайн наладит?
И покрасит в клубе дверь?
Кто? Скажите, бога ради!..
Да чего уж там
теперь!.."
Вдруг качнулась ветка слабо.
Чья-то голова в платке.
То ли девка, то ли баба
Бродит там невдалеке.
Достает гармошку Теркинд,
Рыжий ус поправив свой.
По ладам привычно ловко
Пробегает
пятерней.
И гармошка та запела,
В небе распугав орлов.
И кому какое дело,
Что у песни нету слов!
Как на фронте, как когда-то
За собой она ведет.
Только вдруг ствол автомата
Ткнулся Теркинду в
живот.
Да, плохая вышла спевка!
Видит Вася, что стоит
Перед ним в платке не девка,
А хамасовский бандит!
И откуда только взялся!..
Что орет - не разобрать.
Все же Теркинд догадался -
Руки вверх, едрена
мать!
Что поделать! Поднял руки
И смотрел, прищуря глаз,
Как араб, рыча, из сумки
Все на землю злобно тряс.
Миску смял, испортил вилку.
Помидоры подавил.
Это ладно! Но бутылку!!!
Хвать из сумки - и
разбил!
Кто ж стерпеть такое сможет?!
И хамасовца, крича:
"Ах, фашистская ты рожа!"
Вася Теркинд бьет сплеча.
Кто не пьет, тот лишь по слухам
Знает этот русский дар -
Собутыльнику по уху
Сокрушительный
удар.
И удар тот, как на пьянке,
Вмиг араба уложил.
Рухнул тот лицом в портянки
И минуты не прожил!
Теркинд в кактусы неспешно
Бросил ржавый автомат.
Так сказал: "Араб, конечно,
Против немца
слабоват!
Если посмотреть поближе!..
Но террор пресечь пора!
Тут бы нужен Колька Рыжий
Из соседнего двора.
Дать бы Кольке пару литров
Да оглоблю подлинней -
Он бы этих террористов
Перебил за пару
дней!"
Пыль смахнул с сапог сухую,
Бросил сумку на плечо.
И пошел в жару такую,
Что и камню горячо.
Через рощи и пригорки,
Сквозь жару и через хмель
Так вдвоем с гармошкой Теркинд
Шел по
Эрец-Исраэль.
